Анализ теоретических положений о творческом воображении

В психологии, проблема воображения рассматривалась лишь в редких случаях — после ее включения в вышедшую в 1922 г. работу весьма далекого от официальной философии (и в том же году высланного из страны) И.И. Лапшина «Философия изобретения и изобретение в философии» тема эта подымалась в исключительных случаях и либо в применении к психике ребенка (в известной монографии Л.С. Выгодского), либо в контексте анализа идей И. Канта (в не менее известном исследовании Ю.М. Бородая). Не приходится удивляться, что в конечном счете «дискриминационное» отношение к этой форме психической деятельности привело к ее полной теоретической «аннигиляции» — к заключению А.В. Брушлинского, что воображение есть всего лишь особая форма мышления.
Платоном отмечалась тесная связь влечения и творческого воображения, поскольку вожделение порождается памятью. Образ чего-то недостающего для тела может быть или не быть отрицательным — считаться или нет лишенностью как формой не самого тела, но только памяти. Образ может возникать из этого отрицания или, наоборот, так никогда в него и не перейти. В дальнейшем Декарт устанавливает требование соразмерности разума и воли, чтобы избежать ошибки или вымысла. Сама воля воспринимается, лишь когда она шире разума — в представлении, где приходится делать усилие, излишнее в мышлении. По Лейбницу, наоборот, воля всегда следует за наиболее сильным представлением о добре или зле, ясным или смутным. И, наконец, для Фихте миры суть только сферы видимости индивидуальных воль. Воля как связь мышления с реальностью — не альтернатива опосредованию их воображением, но содержит его в себе, будучи самой силой воображения. И подробнее всего тема образности воления была разработана в системе Шеллинга, откуда первоначально и воспринята Гегелем.
К.Д. Ушинский, рассматривал воображение как новую комбинацию былых впечатлений и прошлого опыта, считая, что воссоздающее воображение является продуктом воздействия на мозг человека материального мира (Николаева М.В., 2000).
Если это — одна из способностей души, основа познания и осознания мира, как учили Кант и Хайдеггер, то она должна не только бытийствовать, но и проявляться — в деятельности человека. Любая деятельность человека в конечном итоге есть деятельность культурная, поскольку мы давно уже живем только и исключительно в мире культуры. Мы постоянно дополняем свой реальный мир миром воображаемого, расширяя границы своего опыта в мифологической, художественной или проективной реальности. Даже Робинзон, которому повезло больше чем нам, потому что он встретился на своем жизненном пути с «натурой», сразу же стал «окультуривать» доставшийся ему дар (сомнительный, ношенный, как редкостный опыт). Робинзон присваивал себе мир, который ему достался в чистом, так сказать, виде. Создавал мир культуры вокруг себя, при этом создавая его как свой собственный мир. Формами, которые ему позволяли этот мир присвоить, выступали преимущественно формы социальные: пространство — жилище и «общественные» места; время — режим, возобновление привычек; общение — поиск Другого и т. д. Таким образом, воображение выступает человеческой способностью присваивать мир, делая его «своим собственным».
Основой «присвоения» мира выступает, очевидно, деятельность сознания, прежде всего в модусе восприятия, и, непременно, в модусе творчества. Модус восприятия как основа воображения освоен французской философской школой (от Ж.-П. Сартра до Ж. Лакана, от Г. Башляра до М. Мерло-Понти). Модус творчества, или проявление действующего воображения, его феноменология, может быть исследован только как деятельность человека в культуре, по созданию культуры. Изучая системы образов, которые существуют в искусстве, мифологии, социальных стереотипах, мы можем говорить о разных уровнях объективации воображаемого в культуре. Особенно важной представляется та роль, которую играет способность воображения в осмыслении человеком изменяющегося мира, в создании им картины мира и образа самого себя. Таким образом, мы можем говорить о социальном воображении, которое определяет картину мира общества, отдельного человека, целой культуры, и которое предполагает, что мир этой картины значим для каждого человека этой культуры, этого социума, что он ценностно определен. Главными аспектами социального воображения становятся: 1) образ Я, или идентичность, и 2) ценностно определенная картина мира человека или социума (Конева А.В., 2003).
Творческую деятельность Л.С.Выготский определяет как «деятельность человека, которая создает нечто новое, все равно будет ли это созданное творческой деятельностью какой-нибудь вещью внешнего мира или известным построением ума или чувства, живущим и обнаруживающимся только в самом человеке» (1983).
Л.С. Выготский говорит о том, что всю деятельность человека можно разделить на два вида, имеющие свои особенности: воспроизводящий, или репродуктивный, и комбинирующий, или творческий (1985).
Воспроизводящая деятельность – это сохранение прежнего опыта человека, обеспечивающее его приспособление к привычным, устойчивым условиям окружающей среды. В основе этой деятельности лежит пластичность человеческого мозга, под которой понимается способность вещества изменяться и сохранять следы этого изменения.
Результатом же творческого или комбинирующего поведения является не воспроизведение бывших в опыте человека впечатлений или действий, а создание новых образов или действий. Мозг не только сохраняет и воспроизводит прежний опыт человека, но он также комбинирует, творчески перерабатывает и созидает из элементов этого прежнего опыта новые положения и новое поведение. Творческая деятельность делает человека «существом, обращенным к будущему, созидающим его и видоизменяющим свое настоящее».
Именно эта творческая деятельность, основанная на комбинирующей способности мозга, называется в психологии воображением или фантазией. Воображение является основой всякой творческой деятельности и проявляется во всех сторонах культурной жизни и делает возможным художественное, научное и техническое творчество. Поэтому не верно житейское определение воображения, как всего, что не соответствует действительности и не может иметь никакого практического серьезного значения.
Л.С. Выготский формулирует закон: творческая деятельность воображения находится в прямой зависимости от богатства и разнообразия прежнего опыта человека, потому что этот опыт представляет материал, из которого создаются построения фантазии. А значит, чем богаче опыт человека, тем большим материалом располагает его воображение. Именно поэтому у ребенка воображение беднее, чем у взрослого, несмотря на его кажущееся внешнее богатство (1983).
Е.И. Игнатьев, изучая вопросы творческого воображения, приходит к выводу о возможности возникновения своеобразной творческой доминанты у тех, кто глубоко охвачен творческой работой. Появление такой доминанты ведет к усилению наблюдательности, настойчивому поиску материалов, повышению творческой активности и продуктивности воображения.
Интересной особенностью творческого воображения является то, что процесс этот не похож на планомерный, непрерывный поиск нового образа. Усиление творческой продуктивности сочетается с периодами спада творческой активности (1998).
Многие исследователи пытаются разобраться, что же предшествует вспышке творческой активности, и приходят к выводу, что в этом плане особое значение имеет своеобразный период заторможенности, период внешней бездеятельности, когда в подсознании происходят процессы, которые в сознании не формируются. Умственная активность не прекращается в период такого затишья, работа творческого воображения продолжается, но в сознании не отражается. Такие спокойные периоды некоторые авторы называют заторможенным состоянием транса ("интервалы вынашивания", когда происходит перегруппировка информации, которая была уже усвоена). После такого внешнего "бездействия" происходит мгновенно процесс окончательного решения проблемы, внезапного рождения творческого образа, возникает ответ на давно мучивший вопрос.
Ряд авторов в своем изучении роли феномена воображения в открытиях обращает внимание на необходимость на определенном этапе отвлечься от восприятия информации. Процесс познания или знакомства с новой информацией протекает сначала в подсознании, тогда как выбор новых моделей поведения или осознания полученной информации идет в сознании. Двусторонний характер творческого процесса и породил дилемму о том, предшествует ли художественному творчеству период вдохновения или творческий процесс носит спонтанный характер.
Многие представляют творческий процесс в виде спектра, одна сторона которого дает открытие, совершаемое сознательным и логическим путем, а другая сторона рождает внезапные вспышки вдохновения, которые спонтанно возникают из таинственных глубин воображения.
По мнению психологов, все великие творения или изобретения требуют внезапного переключения, сдвига или перемещения внимания и обращения к вопросу или области, которая до этого не изучалась или даже не вызывала особого интереса у них.
Однако с первого же шага дело оказывается не столь простым. Не прост даже сам выбор: с какого из трех предметов начать: с образа, воображения или с творчества? Ведь именно этот выбор определяет концептуальный контур исследования.
Если за начало брать образ, то воображение оказывается всего лишь функцией, обеспечивающей образам бытие, а творчество и тем паче – всего лишь узкоспециализированной функцией. (Таковы в какой-то мере концептуальные подходы Г.Гегеля, Т.Рибо, Ж.-П. Сартра. Показательно высказывание Ж.-П. Сартра: «Вся беда в том, что психологи подходили к образу с идеей синтеза, вместо того, чтобы извлечь концепцию синтеза из рефлексии над образом»).
Если за начало брать способность воображения, то образ оказывается всего лишь продуктом, вытекающим из этой способности, как желчь из печени, а творчество – всего лишь специализированным продуктивным воображением. (Таковы в какой-то мере концептуальные подходы И. Канта, М.Хайдеггера, К. Коллингвуда, С. Катречко. Вот характерное для данной позиции высказывание Р.Хайдеггера: «Чистая способность воображения» «…является «образующей»… в том, что она делает вообще возможным «образ» как таковой»).
Как ни странно, за начало можно брать и творчество. Тогда и образ, и воображение оказываются всего лишь превращенными формами всеединой творческой деятельности. Приведем характерное высказывание Вышеславцева: «Сказать «во-ображение» – значит сказать «творчество».
Для К. Коллингвуда воображение – это род мышления. Он с легкой иронией относится к модусу воображения, изучаемому со времен Канта: быть всего лишь посредником между чувством (ощущением) и рассудком (разумом). Для него воображение – это не иноприродный посредник, а деятельность, обладающая одновременно признаками и ощущения и мышления, и чувства и разума. Поэтому именно оно играет роль исторического сознания в целом.
К. Коллингвуд. «Жизнь ощущения мы разделили, по сути, на три последовательных этапа. 1) во-первых, как чистое ощущение, пребывающее ниже уровня нашего сознания; 2) во-вторых, как ощущение, которое мы осознали; 3) в-третьих, как ощущение, которое мы не только осознали, но и поставили в определенные отношения с другими ощущениями». Поскольку ощущения на этапах 2 и 3 – это уже идеи воображения, постольку и само воображение имеет две определенности. «С одной стороны, воображение не отличается от ощущения: мы воображаем (на этапе 2) то же самое (цвета и т. п.), что предстает перед нами в простых ощущениях (на этапе 1). С другой стороны, это уже совсем другое явление, поскольку оно… приручено или одомашнено (на этапе 3) Приручением ощущений занимается сознание, которое представляет собой некий род мышления» (1993).
В силе и яркости образов воображения проявляются особеннос¬ти высшей нервной деятельности человека. И. П. Павлов в зависи¬мости от воображения относил людей к художественному или мысли¬тельному типу. Художник имеет дело преимущественно с образами (зрительными, слуховыми, двигательными и др.). Это говорит о большой роли в его деятельности первой сигнальной системы, об¬разного отражения мира. Первосигнальные образы ученого более обобщены и строятся на другом материале (1983).
Сразу бросается в глаза, что И. Кант постоянно характеризует воображение как одну из «способностей» человеческого сознания, при этом сохраняя один из основных языковых смыслов – «вселение в образ»: «...Воображение должно сводить многообразное [содержание] созерцания в один образ...» (Кант И., 1994).
Ж.-П. Сартр утверждал, что воображение является способностью оживлять то или иное гилетическое содержание, то есть любой образ характеризуется одной и той же интенцией (воображения), направленной в каждом случае на различный природный материал. Другими словами, образ — не особая «вещь», не посредник между моим сознанием и отсутствующим сейчас реальным предметом, который я вспоминаю, но это специфический акт сознания, направленный на отсутствующий или несуществующий предмет. У реального Пьера нет «двойников» — воображаемого, любимого и т.д. Пьеров — инертных сущностей «внутри» моего сознания: есть только реальный Пьер, внешняя материя, которую мое сознание полагает в различных актах — чувственного восприятия, воображения, эмоции и т.д. Поэтому образ — это чистая спонтанная активность сознания, в отличие от восприятия, где сознание пассивно, полагает Ж.-П. Сартр. Таким образом, Ж.-П. Сартр отождествляет образ с интенциональным актом сознания (1995).
М. Хайдеггером кантовского учения о продуктивной способности воображения («схематизм чистых рассудочных понятий»), воображение является «стволом» человеческого сознания, который раздваивается на две «ветви» - чувственность и мышление. Чтобы человек стал именно человеком, для начала необходимо, чтобы в нем запустился механизм продуктивного воображения.
«Во-ображение» буквально есть «вхождение в образ». Не обязательно входить в тот или иной образ, но в какой-то хотя бы один образ человек непроизвольно обязательно входит, первоначально подсознательно. Сделать этот процесс подотчетным разуму — уже задача науки об образе как особой реальности, обладающей специфическим онтологическим статусом (Романенко Ю.М., 1998).
Русские мыслители всегда считали творчество главнейшей характеристикой человека. При этом творчество понималось как универсальная и даже космическая сила (В.И. Вернадский, Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев). Н.А. Бердяев в этом аспекте понимал творчество предельно широко, как процесс творения мира и его глубинное преобразование наряду с Богом. С его точки зрения, в сфере творчества человек становится равным Богу, а в некоторых случаях может даже превзойти Его (1989).
Значение воображения раскрывается для осуществления человеком творческой деятельности, проявляющейся во всех сторонах его культурной жизни. «В этом смысле, — пишет Л.С. Выготский, — все решительно, что окружает нас и что сделано рукой человека, весь мир культуры, в отличие от мира природы, — все это является продуктом человеческого воображения и творчества, основанного на этом воображении» (1983).
Таким образом, исследование проблемы творческого воображения остается в центре внимания отечественных и зарубежных психологов. Непрерывная деятельность человека поддерживается постоянно происходящим в ней обновлением и разнообразием (размышлений и планов, наблюдений и впечатлений, поисков и проб, проверок и самокритики). Личность и творческая деятельность как бы переливаясь последовательно друг в друга в процессе активности, взаимно обновляются и побуждаются к дальнейшему движению. Отсюда возникают новые модусы творческого воображения. Новые модусы творческого воображения постоянно возникают в силу творческого характера (как содержательного, так и формального) самого воображения. Фихте считал, подобное самоопределение универсальной функцией творческого воображения: «…Cозерцание… нового творения должно быть также вполне новым творением…»