Мнемоника – наука или шарлатанство?

Однажды, когда я закончил читать публичную лекцию, ко мне подошел паренек лет шестнадцати-семнадцати. Он держал в руках растрепанную книжку без переплета. — Вот вы рассказывали о памяти,— начал он смущенно,— и я хочу вас спросить. Видите ли, у меня, по-моему, очень плохая память. Я достал у одного знакомого эту книгу. Годится? Я взял её и прочитал заглавие: «Мнемоника, или искусство памяти. Практическое руководство усвоить легко и быстро и удержать навсегда в памяти числа, названия, серии слов, стихотворения, анекдоты, рассказы, даты, иностранные языки и пр. Составлено по лучшим иностранным руководствам». Год издания — 1890, фамилии автора нет, верхняя часть титульного листа оборвана. Эта и ей подобные книжки были широко распространены в России в конце прошлого века и составляли своеобразный жанр «коммерческой» «психологической» литературы. Обычно какой-нибудь «мнемонист» (а то и «профессор» мнемоники) за сходную цену — всего 50 копеек на почтовые расходы — рассылал своим клиентам «лекции», усвоение которых, как он «гарантировал», является «верным средством восстановить потерянную память, возрождать новую и сохранять ее до глубокой старости». Желающих овладеть «искусством памяти» оказывалось немало. Кто же такие «мнемонисты» и как следует отнестись к их «искусству»? История «мнемоники» уходит в глубокую древность. Ее возникновение связано с первыми наивными психологическими представлениями греков, а быть может, и египтян. Само слово «мнем» греческое и означает «память». Греческая мифология знала Мнемозину, мать девяти муз, и почитала ее как богиню памяти, воспоминаний. По легенде, люди, получившие на свой вопрос через оракула ответ от богов, пили воду из источника Мнемозины, чтобы никогда не забыть божественный ответ. Рядом с источником стоял трон Мнемозины, которая, как верили молящиеся, помогала удерживать в памяти виденное и слышанное. «Мнемоника» была учением о памяти, а еще правильнее — совокупностью специальных искусственных приемов по укреплению памяти и организации запоминания. В числе мнемонистов называют греческого поэта Симонида, жившего на острове Хиос (558 г. до н. э.) и преподававшего искусство памяти.

Симонид разработал систему «топологических» приемов запоминания. Для запоминания Симонид рекомендовал вообразить себе большой город, разделенный на несколько частей, каждой из которых соответствовала определенная область знаний. Историческим сведениям предназначался один квартал, географическим — другой и т. д. Каждый квартал должен был состоять из десяти домов, каждый дом — из десяти комнат, а каждая комната должна иметь сто нумерованных квадратов — по двадцать пять на трех стенах и на потолке. Тем самым воображаемый «мнемонический» город мог «вместить» девять тысяч предметов по числу квадратов. Задача заключалась в том, чтобы всё, что предложат запоминанию, оказалось приуроченным к строго определенному «мнемоническому месту» — нумерованному квадрату. Затем, вспоминая место, мнемонист вспоминал и предмет, на нем «оставленный». В дальнейшем этот топологический метод имел различные варианты (например, вместо «города» использовали мнемонический «корабль»), но его суть не менялась. Особенно развилась «мнемоника» в XVIII и XIX веках в связи с тем, что она получила «теоретическое» обоснование в учении об ассоциациях. К середине XIX века мнемоника была очень популярна. Появилась целая плеяда известных мнемонистов: Арретин, Пари, Коте, Ревентлов. Дело доходит до того, что мнемонические методы, разработанные датчанином Карлом Ревентловым, в этот период были включены в число обязательных предметов преподавания в школах Германии. И все-таки, несмотря на эти видимые успехи, уже в начале XX века мнемоника окончательно сходит со сцены, и последние мнемонисты, нимало не претендуя на роль профессоров и учителей, доживают свой век, выступая на подмостках балаганов и провинциальных цирков, и лишь книги, когда-то ими написанные, напоминают о их былой известности. В чем же причина фиаско, которое потерпели мнемоника и мнемонисты? Для этого необходимо рассмотреть конкретные приемы, которые рекомендуют «профессора мнемоники» для запоминания. Всякий мнемотехнический прием сводится к нарочитому, искусственному связыванию (ассоциированию) запоминаемого представления с теми, которые уже успели прочно закрепиться в сознании. Вот в этой-то искусственности и кроется основной порок мнемоники, этим она отличается от запоминания в обычных жизненных условиях.

Для того чтобы запомнить, например, имена, мнемонист предлагал подобрать слова, в чем-то созвучные с именами, подлежащими запоминанию, и из этих слов со¬ставить связный рассказ: Если мы, например, пожелаем запомнить, советовал он, имена семи мудрецов Греции: Солона, Периандра, Хилона, Питака, Биаса, Фалеса и Клеобула, то мы ставим вместо «Периандра» — Перу, вместо «Хилона» — Чили, вместо «Питака» — писака, вместо «Биаса» — бес, вместо «Фалеса» — флюс и, наконец, вместо «Клеобула»— клей и строим следующее предложение: «Солон» стоит левой ногой на карте «Перу» (Периандр), а правой — на карте «Чили» (Хилон), правой рукой этот «писака» (Питак) указывает на беса (Биас), а левой он смазывает свой «флюс» (Фалес) «клеем» (Клеобул). Это, разумеется, нелепый прием для запоминания. Но в оправдание мнемонисту следует все-таки сказать, что в старой гимназии, где приходилось зазубривать на память невероятное количество словесного материала (мертвые языки: древнегреческий и латинский, молитвы, тексты священного писания и т. д.), для разнообразия можно было испробовать и составление подобных бессмысленных, но смешных и потому запоминающихся рассказов. Сегодня, когда изменилось само содержание школьного обучения, нет совершенно никакой необходимости в этом. При запоминании ряда отдельных слов, тем более собственных имен (а такая задача, вообще говоря, не является для нас столь уж актуальной), мнемонические приемы выглядят как забавные шутки. Однако при переходе к запоминанию осмысленного связного текста они становятся вредными, так как логичный рассказ разрывается на ряд бессмысленных и случайных ассоциаций. Очень вредны и рекомендации мнемонистов для запоминания слов иностранного языка. Вот какой прием предлагается, например, для запоминания английских слов ancestor — предок, brain — мозг, cheese — сыр, dig — копать; немецкого слова Neffe — племянник. Мнемонист предлагает к каждому заучиваемому иностранному находить соответствующее (вспомогательное) русское слово или слова и образовывать между ними связь (по созвучию, смежности, последовательности или противоположности). Например: ancestort — сестра (звуковое сходство), сестра—потомки (последовательность), потомки —предки (противоположность); brain— бред (звуковое сходство), бред — голова (смежность), голова —мозг (смежность); cheese — чистый (звуковое сходство), чистый — белый (сходство по значению), белый— сыр (смежность); dig — деньги (звуковое сходство), деньги — золото (смежность), золото — копать; Neffe —нефть (звуковое сходство)—нефть — пламя (смежность), пламя — племянник (звуковое сходство).

Можно с полным основанием утверждать, что такие вспомогательные слова скорее способны сбить с толку, чем помочь запоминанию. Какое из слов — русское значение иностранного слова или вспомогательное слово — задержится в памяти, сказать невозможно. С равным основанием может запомниться, что brain — бред и чтоbrain — голова и что brain — мозг. Не добравшись до конца цепи ассоциаций, мы можем вспомнить, что neffe— это пламя, забыв, что надо искать еще одну связь по звучанию. Допустим, с известной натяжкой, что dig может ассоциироваться с «деньгами» и последние с «золотом», но почему смежность представлений приведет нас к глаголу «копать», а не «тратить», «копить», «плавить», «блестеть» и т. д.? Все это показывает, что «мнемонические» приемы изучения иностранных языков, которые широко рекламировались в прежние времена, оказываются блефом и надувательством. Надо решительно сказать, что польза от мнемонических приемов ничтожная, а вред, если принять во внимание претензии и психологическое невежество «профессоров мнемоники», огромный. Иногда, правда очень редко, нам представляется случай использовать тот или иной мнемонический прием. Кто из старшеклассников не знает способ запоминания числа «пи» (3,1415926526): «Кто и шутя и скоро пожелает пи узнать, число уж знает». Количество букв в каждом слове этой фразы подскажет искомое число. Надо только учесть, что в двух словах «пожелаетъ» и «знаетъ» когда-то писались твердые знаки. Аналогичный способ применяется при запоминании цветов спектра: «Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны». Начальные буквы слов этого предложения дают градацию цветов (красный — оранжевый — желтый — зеленый — голубой — синий — фиолетовый). В астрономии для запоминания спектральных классов звезд от голубых, горячих, ярких звезд (30 000°), обозначаемых «0», до самых тусклых, красных (3000°), обозначаемых «М», придумали следующую забавную фразу: «один бритый англичанин финики жевал как морковь» (О В A F G К М). Прибегаем мы к мнемоническим приемам при запоминании некоторых имен и телефонов. Библиотековеды и библиографы для запоминания порядка расположения выходных данных при описании книг пользуются словом «МИГ» (место, издательство, год). Медики, чтобы запомнить взаимное расположение артерии, нерва и вены в подколенной ямке используют слово «Нева» (нерв — вена — артерия). Можно было бы привести еще несколько примеров и все-таки совершенно очевидно, что доля мнемонических, искусственных приемов в общем потоке тех усилий, которые мы ежедневно тратим для того, чтобы запечатлеть в своей памяти то, что нам надо знать, помнить, не забывать, микроскопически мала. Жизнь ставит перед нами задачи видеть не искусственные, «мнемонические» связи в материале, подлежащем запоминанию, а совершенно иные, смысловые связи.