История появления и развития психолингвистики. Принято считать, что психолингвистика возникла около 40 лет назад в США.
Действительно,
сам термин «психолингвистика» был предложен американскими психологами в
конце 1950-х годов с
целью придания формального статуса уже сложившемуся именно в США
научному направлению. Тем не
менее наукой с четко очерченными границами психолингвистика не стала и к
настоящему времени,
так что со всей определенностью указать, какие аспекты языка и речи эта
наука изучает и какими
методами с этой целью пользуется, едва ли возможно.
Подтверждение сказанному – содержание любого учебника по
психолингвистике. В отличие от учебника
по лингвистике, где обязательно будет говориться о фонетике, лексике,
грамматике и т.п., или учебника
по психологии, где непременно будут освещаться проблемы восприятия,
памяти и эмоций, содержание учебного
пособия по психолингвистике в решающей степени определяется тем, в какой
научной и культурной традиции
написан данный учебник. Для большинства американских и англоязычных психолингвистов (по
образованию, как правило, психологов)
в качестве эталонной науки о языке обычно выступает наиболее влиятельная
в США лингвистическая теория –
генеративная грамматика Н.Хомского в разных ее вариантах.
Соответственно, психолингвистика в американской
традиции сосредоточена на попытках проверить, в какой мере
психологические гипотезы, основанные на идеях
Хомского, соответствуют наблюдаемому речевому поведению. С этих позиций
одни авторы рассматривают речь ребенка,
другие – роль языка в социальных взаимодействиях, третьи – взаимосвязь
языка и познавательных процессов.
Французские психолингвисты, как правило, являются последователями
швейцарского психолога Жана Пиаже (
1896–1980). Поэтому преимущественной областью их интересов является
процесс формирования речи у ребенка
и роль языка в развитии интеллекта и познавательных процессов. С позиций европейской (в том числе отечественной) гуманитарной
традиции можно охарактеризовать сферу
интересов психолингвистики, описав сначала подход, который заведомо чужд
изучению психики. Это понимание
языка как «системы чистых отношений» (langue в терминах основоположника
структурной лингвистики
швейцарского лингвиста начала 20 в. Ф. де Соссюра), где язык выступает
как конструкт, в исследовательских
целях отчужденный от психики носителя. Психолингвистика же изначально
ориентирована на изучение реальных
процессов говорения и понимания, на «человека в языке» (выражение
французского лингвиста Э.Бенвениста,
1902–1976). Можно считать, что психолингвистический ракурс изучения языка и речи
фактически существовал задолго до того,
как группа американских ученых ввела в обиход термин «психолингвистика».
Так, еще в 19 в. немецкий философ и
лингвист В. фон Гумбольдт приписывал языку важнейшую роль в
«мировидении», или, как мы выразились бы сегодня,
в структурировании субъектом поступающей из внешней среды информации.
Аналогичный подход обнаруживается в работах
русского филолога 19 в. А.А.Потебни, в том числе – в его учении о
«внутренней форме» слова. Само это понятие
обретает содержание только при условии его психологической
интерпретации. Ощущение внутренней формы слова
предполагает, что индивид способен осознать связь между звучанием слова и
его смыслом: если носитель языка
не усматривает за словом портной слово порты, то внутренняя форма слова
портной утеряна. Отечественная традиция психолингвистического подхода к феномену языка
восходит к И.А.Бодуэну-де-Куртенэ
(1845–1929), русскому и польскому лингвисту, основателю Казанской школы
языкознания. Разумеется,
Щерба не говорил о психолингвистике, тем более что этот термин в
отечественной лингвистике закрепился
лишь после появления монографии А.А.Леонтьева с таким названием (1967).
Однако именно в известной статье
Щербы «О трояком языковом аспекте языковых явлении в эксперименте в
языкознании» (доложенной устно
еще в 1927) уже содержатся центральные для современной психолингвистики
идеи: это акцент на изучении реальных
процессов говорения и слушания; понимание живой разговорной речи как
особой системы; изучение «отрицательного
языкового материала» (термин, введенный Щербой для высказываний с
пометкой «так не говорят») и, наконец, особое
место, отведенное Щербой лингвистическому эксперименту. Культура лингвистического эксперимента, которую так ценил Щерба,
нашла свое плодотворное воплощение в трудах
основанной им Ленинградской фонологической школы – это работы
непосредственного ученика Л.В.Щербы Л.Р.Зиндера
(1910–1995) и сотрудников Зиндера – лингвистов следующего поколения
(Л.В.Бондарко и др.). И все же основные пути лингвистики 20 в. и ее успехи были связаны не с
трактовкой языка как
феномена психики, а с его пониманием как знаковой системы. Поэтому
психолингвистический ракурс и многие
воплощающие его исследовательские программы долгое время занимали
маргинальные позиции по отношению к
таким устремлениям лингвистики, как структурный подход. Правда, при
ближайшем рассмотрении характерный
для структурной лингвистики анализ языка только как знаковой системы в
полном отрыве от внутреннего мира
его носителей оказывается не более чем научной абстракцией. Ведь этот
анализ замыкается на процедуры
членения и отождествления, осуществляемые исследователем, наблюдающим с
этой целью собственную психику
и речевое поведение других индивидов. Но именно в силу многоликости,
разноаспектности естественного языка
мы и можем отвлечься от языка как феномена психики.
Исследовательские программы психолингвистики в значительной степени
определяются тем, какие научные
направления в тот или иной период оказывались эталонными или смежными не
только для лингвистики и психологии,
но и вообще для наук гуманитарного цикла. Для психолингвистики до
середины 1970-х годов именно
экспериментальная психология (как она сложилась к середине 20 в.)
оставалась безусловным эталоном и
ближайшей смежной наукой. При этом сама психолингвистика (во всяком
случае в ее европейском варианте)
считалась направлением именно лингвистики, а не психологии (хотя на
самом деле с этим согласны
далеко не все). Тем не менее с конца 1970-х годов проблемное поле психолингвистики
развивалось под влиянием состояния
дел как внутри лингвистики, так и в науках, со временем ставших для
лингвистики – а тем самым и для
психолингвистики – смежными. Это прежде всего комплекс наук о знаниях
как таковых и о характере и
динамике познавательных (когнитивных) процессов. Естественный язык
является основной формой, в которой
отражены наши знания о мире, но он является также и главным
инструментом, с помощью которого человек
приобретает и обобщает свои знания, фиксирует их и передает в социум.
Любые, в том числе обыденные, знания (в отличие от умений) требуют
языкового оформления. На этом
пути интересы психолингвистики переплетаются с задачами когнитивной
психологии и психологии развития.
Язык является важнейшим инструментом социализации индивида. Именно
полноценное владение языком обеспечивает
включенность индивида в тот или иной пласт социокультурного
пространства. Так, если в процессе развития
ребенка овладение родным языком оказывается по каким-либо причинам
заторможенным (ранний детский аутизм,
глухота, органические поражения мозга), это неизбежно сказывается не
только на развитии интеллекта,
но и ограничивает возможность построения нормальных отношений «Я –
другие».
Глобализация мировых культурных процессов, массовые миграции и
расширение ареалов регулярного
взаимопроникновения разных языков и культур (мультикультурализм),
появление мировых компьютерных сетей
– эти факторы придали особый вес исследованиям процессов и механизмов
овладения чужим языком.
Все перечисленные моменты существенно расширили представления об
областях знания, исследовательские
интересы которых пересекаются с психолингвистикой.
Источник: http://yazyk.h17.ru/1_linguistics/article3.html |